Я очень мечтал совершить прыжок с парашютом, но как-то не заладилось: вообще то я офицер-ракетчик, но в армии не служил, а перед окончанием Куйбышевского авиационного института, - КуАИ (потом Самарский государственный аэрокосмический университет, - СГАУ, а ныне Самарский национальный исследовательский университет имени С.П. Королева), в котором нас обучали и военному делу, был только на месячных офицерских сборах в городе Остров под Псковом, где и принял воинскую присягу … Вот и вся моя армейская жизнь, а к спорту я как-то не приобщился …
В 2001 году накануне моего 55-летия у меня неожиданно появился шанс исполнить своё желание. Мой давний друг, доцент КуАИ, ныне покойный Володя Шалавин, известный в России спортсмен-парашютист, предложил мне совершить прыжок с парашютом с самолета АН-2 на площадке самарского аэродрома «Смышляевка». Володя был так щедр, что предложил мне взять с собой для компании кого-нибудь из коллег-преподавателей, также желающего совершить прыжок. Я в то время уже работал в железнодорожном университете (ныне Самарский государственный университет путей сообщения), и сразу же начал искать в университете компаньона для прыжка с парашютом.
Но, к моему удивлению, окружающие меня по рангу службы заведующие кафедрами и профессора стали дружно отнекиваться от моего заманчивого и бесплатного предложения, примерно следующим образом: «Я ещё с ума не сошёл! Зачем мне это надо?!», «Да, тебе скоро 55 стукнет, чего тебе не живется спокойно …» … И крутили пальцем у своего виска …
Нашёлся лишь один энтузиаст, - наш декан транспортного общеинженерного института Алексей Алексеевич Бондаренко, с которым мы на его машине приехали в указанное время на аэродром «Смышляевка» для прыжка …
Там нас уже ждал Володя и его друзья, спортсмены-парашютисты. Затем его друг, женщина-инструктор по прыжкам с парашютом быстренько объяснила нам основы наших действий во время прыжка, включая правила использования запасного парашюта, помогла нам правильно облачиться в парашютные доспехи и усадила нас в самолет АН-2. В самолете мы оказались по блату, - в виде «подсадных уток», так как самолет был с парашютистами-спортсменами из Оренбурга, совершавших высотные тренировочные прыжки, и спортсмены со своим тренером, в порядке дружбы с аэродромным начальством, согласились взять с собой на борт и «сбросить» двух ученых с небольшой высоты в 500 метров.
Взлетели нормально … Сидим с Лёшей в самолете на скамеечке, за спиной заплечные чехлы с десантными парашютами и ждем команды на прыжок … Алексею, как более тяжелому, было приказано прыгать первым, а мне, более легкому, за ним. Сидим абсолютно спокойные, а, как потом оказалось, зря … Во-первых, тренер спортсменов ранее контролировал прыжки спортсменов с этого аэродрома только с высоты 1000 метров и никогда с 500 метров, и поэтому Лёшу и меня выбросили из самолета не в той расчетной точке над полем аэродрома, и во-вторых, как это бывает частенько, - в полёт вмешался человеческий фактор … не мой, чужой.
На высоте 500 метров в самолете открыли овальную дверцу: в уши ударил гул самолета, зашумел воздух за бортом … Прозвучали последовательно команды: «Приготовиться!» и «Пошел!». Алексей спокойно выполнил обе команды и исчез из самолета (как потом оказалось, неправильная точка выброса его из самолета привела к тому, что он приземлился на краю аэродрома рядом с колючей проволокой аэродромного ограждения).
Настал и мой черед … Прозвучала команда: «Приготовится!», и я подошел к открытой дверце. Но почему-то мне показалось, что я подошел к дверце неправильно, - не с той ноги (правую ногу я ломал в молодости, - и, иногда, терял ритм ходьбы), и я решил подойти ещё раз, по- новому. И тут я услышал гул-ропот спортсменов, - они решили, что я струсил. Вот этого вытерпеть я уже не смог и выпрыгнул из самолета с неудобной ноги …
Несколько секунд я летел вниз ногами, как солдатик, потом почувствовал толчок-торможение и понял, что парашют раскрылся …
Подумалось: «Всё в порядке, ну теперь-то полюбуюсь на землю сверху…».
Ну не тут-то было (в дело вмешался упомянутый мной человеческий фактор: на земле парашют был сложен неправильно, - со спутанными стропами), - мой парашют, а вместе с ним и я, стал вращаться вокруг своей оси, отказываясь подчиняться рычагам управления для приземления в нужной точке аэродрома. Мелькнула мысль (как потом оказалась неправильная) об открытии запасного парашюта, но я не стал этого делать, правильно посчитав, что запасной парашют спутается с основным … Затем я вставил руки между крутящимися стропами и, в конце концов, добился прекращения вращения парашюта (вот так получилось, что вместо наслаждения прекрасным обзором с высоты близлежащих окрестностей я большую часть полета следил за положением строп парашюта). Но на этом мои страхи не закончились …
Пока я устранял вращение парашюта высота полета резко снизилась, парашют перестал слушаться рычагов управления, он попал в струю восходящего воздуха, которая понесла его прочь от аэродрома по неведомому маршруту. Сделать было ничего нельзя, и я положился на волю Божью. Парашют перелетел пределы аэропорта, пролетел на небольшой высоте через расположенный за ним огражденный участок с учебными самолетами КуАИ («Слава Богу, что не налетел на винты самолетов», - мелькнула мысль) и уже совсем на малой высоте понесся к прилегающим к аэропорту дачным участкам, утопающих в зелени яблонь и прочих фруктовых деревьев и кустов.
Приземлился я на одной из дач, причем мой парашют, как чехол накрыл одну из яблонь, а я в момент посадки закрыл себе лицо руками, чтобы не повредить глаза. Потом, освободившись от парашютных лямок, я спрыгнул с яблони на землю … Огляделся: на даче среди громадных яблонь стояла скверно сколоченная, маленькая хибара. Из нее вышел полуголый, полупьяный хозяин – дачник, он оглядел парашют и спросил: «Твой парашют?». «Мой, я сегодня первый прыжок совершил … да, вот неудачно, на дачу, на яблоню», - ответил я. «Слушай, отдай мне парашют, я его приспособлю …», - попросил он. Я твердо сказал: «Не могу, это не мой … сейчас приедут с аэродрома за мной и его заберут». «Ладно!», - согласился дачник, и пригласил зайти в его хибару. В хибаре в углу стояла огромная алюминиевая фляга, дачник скинул накидной зажим, открыл крышку фляги и зачерпнул полную кружку алкогольного пойла, по всей видимости приготовленной им браги, и подал кружку мне: «Уважаю таких, пей!». Я прикинулся простаком и решительно запротестовал: «Нам во время полетов никак нельзя, начальство заругает … разве если только после их приезда…». Хозяин дачи удовлетворился ответом, выпил кружку, а потом еще одну …
А в это время Володя со спортсменами (как впоследствии оказалось они сильно перепугались, наблюдая снизу все перипетии моей борьбы с неуправляемым парашютом и с криком «Профессор разбился!» бросились к машине и стали объезжать все прилегающие дачи, опрашивая дачников о незадачливом парашютисте) наконец-то нашли дачу моего приземления. Все приехавшие обнимали меня и радовались, что я жив …
Кстати, у нас ещё были проблемы с парашютом, накрывшим яблоню, словно шатёр. Ребята-спортсмены никак не могли его снять с яблони, так как стропы сильно спутались с ветвями. Опиловка отдельных веток ничего не дала, и ребята стали торговаться с дачником о магарыче, за который он разрешит яблоню резко укоротить. Сошлись на стакане водки для него сразу и двух 700-грамовых бутылках водки ему в запас. Яблоню так урезали, что она стала походить на дикорастущий кустарник, парашют сняли, упаковали в чехол, и я вместе с ребятами-спортсменами поехал в аэропорт.
Там нас ждали …
Я и Леша взошли под аплодисменты спортсменов на высшую ступеньку пьедестала почета, используемый для награждения спортсменов, нас поздравили с прыжком в экстремальных условиях, стаканы вновь и вновь наполнялись водкой …
Торжества затянулись до полуночи… Когда меня привезли полупьяного, но здорового домой, то на ворчанье жены я ответил: «Да, ладно тебе, ну посидел немного с друзьями…».
О своем первом прыжке с парашютом жене и близким я рассказал только через пару недель…
Что-то не хотелось …
